ГАРАНТ: доказательство фактической осведомленности и принятие цессии стороной
Между двумя коммерческими организациями заключен договор уступки прав (цессии), согласно условиям которого Цедент передал Цессионарию право будущего требования по договору оказания услуг, в котором цедент являлся исполнителем. Условиями договора цессии было предусмотрено также, что цессионарий в момент подписания договора цессии становится новым исполнителем вместо цедента по договору оказания услуг, заключенному между цедентом и его заказчиком. Таким образом, право требования цессионария к должнику возникает в момент исполнения им обязательств по договору оказания услуг.
Договором цессии была предусмотрена обязанность цедента уведомить о ней должника. Цедент выбыл из обязательственного правоотношения. Все права по договору оказания услуг полностью перешли к цессионарию. Цессионарий исполнил свои обязательства по договору оказания услуг и, руководствуясь положениями договора уступки прав, направил должнику результат оказанных услуг (заключение экспертизы), акт оказанных услуг и счет на оплату.
Должник (заказчик по договору оказания услуг) уклонился от подписания акта оказанных услуг. При этом мотивированного отказа не представил, ссылался общими фразами на некачественное оказание услуг.
Цессионарий обратился в суд. В суде Заказчик по договору оказания услуг заявил о ничтожности цессии ввиду неполучения его согласия на нее и, соответственно, об отсутствии права Цессионария требовать оплаты за оказанные услуги, также заявил, что уведомление о цессии в его адрес не направлялось. Поскольку компании Цессионария и Цедента имеют одинаковое наименование, Ответчик в суде заявил, что был введен в заблуждение, и думал, что общается с цедентом.
Обе компании, между которыми заключен договор цессии, аккредитованы на право оказания услуг по негосударственной экспертизе проектной документации и осуществляют этот вид деятельности. Существенного значения для Ответчика замена лица в договоре по этому основанию не имеет.
Переписки между цессионарием и Заказчиком по договору оказания услуг после заключения цессии нет. Общение начинается с претензии, в которой Цессионарий требует оплатить долг по договору. В ответе на эту претензию должник не ссылается на ничтожность цессии, отвечает на электронную почту цессионария, обращение адресовывает генеральному директору Цессионария.
При отсутствии у Цессионария доказательств официального уведомления (получения согласия) заказчика по договору оказания услуг (Ответчика по судебному делу) о передаче обязанностей по его исполнению на Цессионария (Истца по судебному делу), чем еще можно доказать фактическую осведомленность и принятие цессии Ответчиком? Можно ли в качестве доказательства фактического выражения согласия Ответчика на передачу Истцу обязанности исполнить договор приводить доводы о том, что ответы на претензии были адресованы Истцу, о ненадлежащем исполнителе в лице Истца Ответчик в них не указывал, а заявил об этом только в суде? Имеется ли аналогичная судебная практика?
В соответствии с п. 1 ст. 779 ГК РФ по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги.
Из приведенной нормы следует, что договор возмездного оказания услуг является синаллагматическим (взаимообязывающим), то есть порождает взаимосвязанные обязанности каждой из его сторон совершить определенные действия в пользу другой стороны. Иными словами, это означает, что каждая из сторон такого договора является в нем одновременно как кредитором, имеющим право требовать исполнения от другой стороны, так и должником, обязанным совершить какие-либо действия в пользу другой стороны.
Как следует из п. 1 ст. 382, п. 1 ст. 388 ГК РФ, под цессией понимается сделка, в соответствии с условиями которой кредитор по обязательству (цедент) передает принадлежащее ему право требования, вытекающее из указанного обязательства, другому лицу (цессионарию). При этом последнее в силу этого приобретает статус кредитора в названном обязательстве.
По общему правилу цессия осуществляется без согласия должника по обязательству (п. 2 ст. 382 ГК РФ), за исключением случаев, когда иное установлено законом или договором, например когда личность кредитора имеет существенное значение для должника (ст. 383, п. 2 ст. 388 ГК РФ). В связи с этим отметим, что денежные обязательства, особенно связанные с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности, как правило, не рассматриваются в судебной практике как обязательства, в которых личность кредитора имеет существенное значение для должника (п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки" (далее - Постановление N 54), определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 09.12.2014 N 35-КГ14-4). На цедента и цессионария в этом случае возлагается лишь обязанность уведомить должника о переходе к цессионарию права требования (ст. 385 ГК РФ). При этом отсутствие такого уведомления не влияет на действительность цессии, а лишь возлагает на цессионария (нового кредитора) риск вызванных этим неблагоприятных для него последствий. В частности, при отсутствии надлежащего уведомления, обязательство должника будет считаться прекращенным его исполнением первоначальному кредитору, произведенным до получения уведомления о переходе права к другому лицу (п. 3 ст. 382 ГК РФ).
Вместе с тем необходимо учитывать, что передача исполнителем права требования по денежному обязательству, вытекающему из договора возмездного оказания услуг, не означает автоматического перехода к цессионарию обязанности исполнителя оказать соответствующие услуги. На это указывают разъяснения, данные в п. 6 информационного письма Президиума ВАС РФ от 30.10.2007 N 120.
Соответственно, в том случае, когда по условиям соглашения, заключенного между цедентом и цессионарием, на последнего возлагается также обязанность оказать услуги, предусмотренные договором, имеет место не цессия, а передача договора, направленная на полную замену исполнителя в договоре возмездного оказания услуг (ст. 392.3 ГК РФ, п. 29 Постановления N 54).
В свою очередь, в силу ст. 392.3 ГК РФ к сделке по передаче договора применяются правила не только об уступке требования, но и о переводе долга. Согласно же абзацу первому п. 2 ст. 392 ГК РФ перевод должником своего долга на другое лицо допускается только с согласия кредитора и при отсутствии такого согласия является ничтожным.
Исходя из положений п. 1 ст. 166 и п. 1 ст. 167 ГК РФ, ничтожная сделка является недействительной с момента ее совершения в силу прямого указания закона без признания ее таковой судом и не порождает никаких юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью. Это означает, что если в рассматриваемой ситуации согласие заказчика на передачу цессионарию обязанности исполнителя провести экспертизу не было получено, такая обязанность не считается перешедшей к цессионарию, и он не заменяет цедента в соответствующем обязательстве. Соответственно, в этом случае цессионарий не вправе требовать от заказчика принять от него исполнение по договору (смотрите, например, постановление Арбитражного суда Московского округа от 22.07.2021 N Ф05-17401/21).
Отметим, правда, что в соответствии с п. 5 ст. 166 ГК РФ заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки, например, при выражении согласия с ней и намерения придерживаться ее условий (смотрите, например, постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 31.08.2015 N Ф03-3524/15).
Тем не менее следует помнить, что добросовестность поведения участников гражданских правоотношений презюмируется, то есть предполагается пока не доказано обратное (п. 5 ст. 10 ГК РФ). В свою очередь, по смыслу ст. 65 АПК РФ, ст. 56 ГПК РФ бремя доказывания недобросовестности поведения лица возлагается на сторону, которая ссылается на данное обстоятельство. Иными словами, в рассматриваемой ситуации истец должен доказать, что поведение ответчика после заключения между истцом и цедентом (исполнителем по договору возмездного оказания услуг) указанной в вопросе сделки по передаче договора давало истцу основания считать, что ответчик признает именно истца исполнителем по данному договору, несмотря на ничтожность перевода на него долга по подготовке экспертного заключения.
В связи с этим отметим, что в правоприменительной практике ответ на претензию, в котором адресат такой претензии признает наличие задолженности или договорных отношений между ним и лицом, направившим претензию, ссылается на ненадлежащее исполнение этим лицом условий договора, рассматривается судами как доказательство поведения, дающего основания полагаться на действительность сделки (смотрите, например, постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.06.2019 N 19АП-2943/19, решение Арбитражного суда Новгородской области от 27.04.2023 по делу N А44-6551/2022, решение Арбитражного суда Краснодарского края от 16.02.2018 по делу N А32-42975/2017, апелляционное определение СК по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 27.05.2021 по делу N 33-8004/2021, решение Московского районного суда г. Санкт-Петербурга от 22.01.2020 по делу N 2-482/2020).
Однако принимая во внимание, что в рассматриваемом случае ответчик и истец до момента предъявления последним претензии никак не контактировали, ответчик исполнение от истца не принял и отказался иным образом исполнять данный договор в пользу истца, при этом не уведомлялся ни цедентом, ни цессионарием о факте совершения между ними указанной в вопросе сделки, а также то, что цедент и цессионарий имеют одинаковые наименования, перспективы признания судом поведения ответчика недобросовестным представляются нам неоднозначными. На наш взгляд, суд может признать поведение ответчика недобросовестным лишь в том случае, если из содержания направленной претензии со всей очевидностью следовало то обстоятельство, что она заявляется не лицом, с которым ответчиком был заключен договор, а иным лицом, которое на основании соглашения, заключенного с первым лицом, считает себя исполнителем, то есть стороной по этому договору. Также доказательством осведомленности ответчика об этом обстоятельстве может, по нашему мнению, служить и само содержание ответа на претензию. К сожалению, какой-либо правоприменительной практики по данному вопросу нам обнаружить не удалось.
В заключение отметим, что согласно абзацу второму п. 2 ст. 391 ГК РФ кредитор может дать предварительное согласие на перевод долга (например, в самом договоре, из которого вытекает переводимый долг). Вместе с тем следует учитывать, что само по себе указание в договоре возмездного оказания услуг на то, что его сторона может привлекать к исполнению своих обязательств по этому договору третьих лиц, не означает дачи предварительного согласия на перевод долга, так как по общему правилу, содержащемуся в ст. 403 ГК РФ, и согласно специальным нормам ст. 706 ГК РФ, применяемым в том числе к отношениям по договору возмездного оказания услуг (ст. 783 ГК РФ), при привлечении к исполнению договора третьих лиц замена стороны договора не производится, ответственным за исполнение договора третьими лицами продолжает оставаться лицо, которое изначально заключило такой договор, а привлеченный соисполнитель и заказчик не вправе предъявлять друг другу требования, вытекающие из их взаимоотношений с исполнителем.